This story [1] was originally published on OpenDemocracy.net/en/.
   License: Creative Commons 4.0 - Attributions/No Derivities/
   international.
   --------------------------------------------------------------


"Нам нужно сформулировать левую идею счастья"
By:   []
Date: None

Предложенная вами идея счастья – это счастье через принадлежность к какому-то сообществу, к какому-то кругу единомышленников. Счастье как соучастие в чем-то. В чем отличие этой идеи от консервативного представления о "скрепах", о необходимости быть частью коллектива?

Георгий Мамедов: В возможности выбора. В левой перспективе ты выбираешь свою принадлежность к тому или иному сообществу, а консервативная идея ничего подобного не предлагает: где родился, там и пригодился. Вся идея консервативного счастья построена на эссенциализации принадлежности человека к той или иной группе, в то время как левая идея основана на том, что ты эту принадлежность выбираешь и конструируешь. Мне кажется, в левом проекте, в левом понимании счастья, ты не находишь себя, и ты не находишь свою принадлежность – ты ее создаешь. Может, с либеральной точки зрения намеренно или случайно эта существенная разница вытесняется и видимым остается только элемент коллективизма, но коллективизм бываем разным. Левый коллективизм – это не коллективизм по рождению.

Наш проект левого счастья не утопический, мы говорим о практиках, которые уже существуют. Есть люди, которые не могут найти себя, которые себя никогда не находят, потому что им в этом нахождении отказывают, и они вынуждены создавать сообщества, создавать свою коллективность. И таких людей много. Мы постоянно смотрим на это как на какое-то маргинальное явление, извращение или на несчастье, мол, "ты вынужден просто дружить или ты вынужден создавать фейковые круги, семьи и сообщества, потому что настоящей семьи ты создать не можешь". Но суть счастья в том, что ты можешь обрести коллективность, а не только индивидуальное счастье, и не с теми, с кем ты родился или с теми, с кем ты должен быть связан кровно.

Мохира Суяркулова: Здесь как раз становится важным другой аспект нашего проекта: идея выбранной семьи – важная составляющая квир-повестки, этому могут поучиться у квир-людей все другие люди. У Ли Эдельмана есть понятие "reproductive futurism" – это представление о будущем как бесконечной репродуктивности, из которой исключены квир-люди и которой они сопротивляются. По этой причине их стигматизируют: "они не могут или отказываются размножаться". Квир-сообщества – это радикальное зерно, которое уже присутствует в настоящем и которое как бы разрывает эту обязательную репродуктивную цепочку.

Нина Багдасарова: Из натуралистических иллюзий может быть даже сложнее выбраться, если ты не квир-человек. Если ты квир-человек, тебе легче оторваться от привычной среды и начать выбирать. А если ты straight и вырос в традиционной семье, то с этими связями рвать очень тяжело и увидеть выход очень сложно. И очень многие, так называемые, "нормальные" люди просто мучаются.

Пандемия и бесконечный локдаун отчасти принуждают людей к счастью в стиле бидермайер, к счастью в нуклеарной семье: сиди дома и заботься о своих близких, не претендуй на большее. Многим кажется, что так и должно быть – не только пандемию, а всегда. Как вы считаете, эта ситуация как-то изменила наше представление о счастье?

Георгий Мамедов: Я думаю, что мы находимся на какой-то развилке, где возможны два сценария, но сделают ли люди выбор в сторону левого проекта? Непонятно. Очевидно, что недовольство этой ситуацией растет. В Кыргызстане нет локдауна уже довольно давно, но учебные заведения закрыты. Мы преподаем онлайн, студенты учатся онлайн, школы и детские сады закрыты. Родители уже не справляются и понятно, что они хотят вернуть детей в школу, они хотят вернуть детей в общественное пространство. Со студентами та же проблема. Часть нашего проекта была посвящена ЛГБТ-студентам, для которых университет был местом, где они могли освободиться от постоянного контакта с токсичными родителями, теперь у них этой возможности нет.

Гендерный аспект тоже есть: студентки жалуются, что от них ожидается, что они теперь постоянно будут что-то делать по дому. Если раньше у них было оправдание, что они могут не делать какую-то домашнюю работу потому что они учатся, теперь у них этого оправдания нет. Поэтому этот бидермайер никого особо не привлекает, ни родителей, ни детей, ни молодых людей, а скорее является источником всеобщего стресса. Станет ли это поводом, чтобы требовать каких-то других кардинальных изменений? Это другой вопрос, для этого мы, наверное, и пишем эти книжки, чтобы как-то пробуждать эту возможность и замечать ее, но по большей степени счастливыми себя люди не считают. Во всяком случае те, кто вынужден все время находиться дома.

Пандемия показала, что многие надежды на обретение равенства, которые мы связывали с цифровыми технологиями, очень иллюзорны. То, что мы с вами сейчас можем говорить, давать интервью онлайн – это хорошо, это, действительно, прогресс. А когда ты вынужден учиться онлайн, то наоборот все факторы неравенства, которые присутствовали и некоторым образом смягчились тем, что вы приходили в университет, учились и отвлекались от своей домашней среды, они наоборот усилились. Онлайн обучение и работа не выравнивает, а наоборот усугубляет то материальное и экономическое неравенство, которое существует.

Мохира Суяркулова: В нашем контексте на самом деле единицы очень привилегированных людей, как мы, имеют возможность работать онлайн, а для всех остальных это огромный кризис и потеря заработка. Например, когда был строгий локдаун и карантин, многие люди, занятые в неформальном секторе, просто лишились заработка. И также почти миллион трудовых мигрантов – многим из которых пришлось вернуться, а теперь нет возможности поехать назад в Россию, потому что авиакомпании задирают цены на билеты и просто их невозможно купить. Это на самом деле огромное несчастье. В этом и отличие, что у нас нет такой большой прослойки среднего класса, занятой в беловоротничковой работе, которую можно делать удаленно.

Нина Багдасарова: У меня некоторые студенты из ванной комнаты выходят в Зум, я сначала не могла понять, почему там какие-то занавесочки странные пластиковые, а потом я тоже поняла, что у них просто нет другого места, где будет тихо и их никто не будет трогать.

[1] Url: https://www.opendemocracy.net/ru/bagdasarova-mamedov-suyarkulova-levaya-ideya-schastya/